Евгений Евгеньевич Сыроечковский

(18.05.1968 – 25.01.2022)

 

Рабочая группа по гусям, потом – по гусям и лебедям, и уже давно – по гусеобразным Северной Евразии, созданная группой энтузиастов почти 30 лет назад. Журнал «Казарка», первые макеты которого изготавливались с помощью бумаги, клея и ножниц, а теперь – известный в мире научный журнал с качественной полиграфией. Первая – и сразу международная – конференция Рабочей группы в Москве в 2001 году, с незабываемыми спонсорскими сырками и потерявшимися на просторах зоопарка финнами, а потом – конференции в Олонце, Питере, Элисте и Салехарде, где уровень и науки, и организации был безо всяких скидок международным. Полевой определитель гусеобразных птиц России, тщательно подготовленный, прекрасно изданный и востребованный сотнями орнитологов, бёрдвотчеров и охотников. Больше сотни семинаров РГГ, множество проектов, экспедиций, представительство Рабочей группы в российских и международных организациях… Всё это, конечно, абсолютно у всех ассоциируется с уникальной личностью – Женей, Женечкой, Евгением Евгеньевичем Сыроечковским. Всё это возникало, крутилось, развивалось, обрастало новыми связями, двигалось вперёд во многом – а часто и исключительно – благодаря его энтузиазму, авантюрности, дипломатичности, способности примирить непримиримых и передать свои знания дилетантам, готовности решить совершенно, казалось бы, не решаемое…

Его уход стал действительно шоком для всех нас – его друзей, коллег, соратников, учителей и учеников. Мы не можем не поделиться болью утраты, но и не можем писать об этом человеке в жанре «некролога». Наш выбор – не дежурное перечисление заслуг и званий (что заняло бы не одну страницу, но для этого уже нашлись и найдутся другие достойные места), а живые слова и воспоминания очень близких людей и тех, кто столкнулся с Женей один раз в жизни, кто ходил с ним по тундре и слушал его в залах заседаний, тех, в чью жизнь он вошёл со своей обезоруживающей улыбкой и остался в ней навсегда.

*****

Женя был счастливым и успешным человеком – ему удавалось, как немногим из нашего поколения русских людей, делать то, что он хотел и любил, и почти не делать того, что не хотел и не любил. Он умел собирать вокруг себя соратников и друзей, соратники становились друзьями, а друзья – соратниками… Мы все очень многому у него научились – получать радость от жизни и общения с друзьями, от сделанного дела, от работы с птицами, и не только в любимой тундре, но и в непростом для него жарком климате. Но если рядом птицы и друзья, то всё получится…

Казалось, нет результата, для него недостижимого, даже в нашей стране «неограниченных невозможностей», как говорит наш друг Кристоф Цоклер о России. Женя учил нас побеждать эти «неограниченные невозможности», он любил решать задачи со многими неизвестными. Это было для него захватывающе и интересно…

С ним всегда было очень интересно и можно было смело замыслить и осуществить самые невозможные планы. С ним всегда жизнь была наполнена красочными картинами, самыми яркими из которых были экспедиции в разные уголки нашей страны и мира.

Елена Лаппо

Женечка Сыроечковский… Я вспоминаю те далёкие времена, когда иначе его и не звали. После кафедры биогеографии географического факультета МГУ я оказалась в охотничьем отделе ЦЛОП МСХ СССР, директором которой только что назначили Е. Е. Сыроечковского-старшего. И был сектор кадастра животного мира, которым руководила Э. В. Рогачева, и было нас с ней в секторе двое. Эти удивительные люди организовали работу так, что все оказались одной семьёй. Мы все почти друг про друга знали – и жён, и мужей, и детей, и родителей. И работали вместе, и в экспедиции вместе, и в кино, и на вечеринки. Бывали и на Зубовском бульваре – там же ещё старший брат Костя жил, с нашей же кафедры, аспирант… И Женечка тусовался с нами, слушал и наши разговоры, и анекдоты, и подпевал… Елена Васильевна много про него рассказывала, про его детские школьные подвиги – активный был ребенок. Она называла двух своих сыночков «Шустрик» и «Мямлик»… Исполняется Женечке 10 лет – юбилей! В квартире четыре комнаты, две отдали двадцати детям на разграбление, они были смежно-изолированные, то есть можно было кругами и восьмёрками гонять. Евгений Евгеньевич выглянул, пока никого не было, поздоровался с нами, что-то перекусил, смело закрылся на ключ в кабинете и больше не высовывался… Накрыли мы всё легко – горы бутербродов, пирожные, газировка, – что там в 1978 году можно было ещё придумать? Ну и они примчались, похватали и побежали... Играли в прятки и чуть ли не в казаки-разбойники по всей квартире... Орали, визжали и хохотали. Девчонки в коридоре в резинку играли… Им было весело, а мы периодически потихоньку, чтобы не мешать, перепрыгивая через препятствия, забирали из ванной, туалета или из прихожей объедки. Вот таким в общем-то и было женечкино детство. Я так и не знаю – как можно было так воспитывать – ему можно было всё, но именно поэтому он должен был тоже очень многое. Так и вырос. И главное, что у него и мыслей, видимо, не было, чтобы быть кем-то кроме как учёным, зоогеографом, полевиком, путешественником, организатором далёких экспедиций, главой большой и дружной семьи…

Марина Мирутенко

Евгений был удивительно талантливым и необычайно добрым и благородным, замечательным учёным и выдающимся организатором. Всех зажигала его улыбка, вокруг Жени всегда было веселее, теплее, увереннее. Надо продолжать все те большие проекты и работы, которые были им начаты, и делать это теперь в память о нём. Есть незаменимые люди, которые приходят в мир и создают в нём свою Вселенную. Такую Вселенную построил Евгений; все, кто соприкасались с ней, втягивались в её орбиту. Мы можем только собрать по крупицам тот необыкновенный яркий след, который оставил этот человек в жизни своих друзей и коллег.

Анна Белоусова, Эльдар Рустамов

*****

Евгений Сыроечковский был мировым авторитетом в сфере охраны пролётных путей мигрирующих птиц. Благодаря ему были достигнуты впечатляющие успехи в охране природы в Арктике и за её пределами. Он был зачинателем развития Инициативы по мигрирующим птицам Арктики (AMBI), которая заставила Арктический Совет обратить внимание на охрану гнездящихся в Арктике птиц с сокращающимися популяциями. Он внедрил двусторонние соглашения между Россией и несколькими государствами Азии. Его активность охватывала весь мир. Он выходил на связь с Секретариатом CAFF из разных часовых поясов и стран, работал с представителями разных культур и носителями разных языков, чтобы сплотить учёных и политиков ради сохранения природы. Евгений был сильной личностью, хорошим другом и человеком, работать с которым было одно удовольствие. Он обладал неисчерпаемой энергией, великолепным чувством юмора, самоотверженностью и беззаветно любил природу. В работе над совместными проектами он всегда был целеустремлён, готов подбодрить и поделиться своими знаниями. Он веселил всех увлекательными историями, вдохновлял прочувственными речами, песнями и тостами.

Том Барри (Tom Barry)

После второго курса, вернувшись с острова Врангеля и решив окончательно, что я свяжу свою жизнь с гусями, я стала искать возможности продолжить работу с этими птицами. Друзья в Москве в один голос сказали: «Тебе надо пообщаться с Женей Сыроечковским».

Мы встретились в лаборатории Евгения Евгеньевича Сыроечковского-старшего на ул. Вавилова, 41. Женя оказался старше меня всего на 8 лет и, конечно, никакой не «Евгений Евгеньевич младший», а просто Женя. А потом он почти сразу стал Женечка…

В ту первую встречу Женя с огнём в глазах начал рассказывать, что только что организована РГГ, и как это здорово, и протянул мне первый номер «Казарки». А потом показал статью в каком-то журнале, где описывалась методика определения состава кормов гусей методом копрологического анализа. Вот, мол, смотри, что голландцы придумали, нам надо так же научиться. Через 15 минут был готов план курсовой и дипломной работ, включая две экспедиции на Таймыр. С тех пор он и его семья стали мне как родные.

Научным руководителем Женечка был прекрасным. Никогда не вмешивался и никогда не обращал внимания на условности. Помню, что перед защитой диплома я попробовала задать ему какой-то вопрос, на что Женя ответил: «Плевать на диплом, главное, чтобы у нас с тобой статья в «Казарке» вышла хорошая». Ему было важно именно дело и абсолютно не чужд прагматизм.

Способности Жени подталкивать человека делать что-то нужное и полезное «гусиному делу» граничили с гипнозом. Не успеешь оглянуться, а ты уже захвачен какой-нибудь проблемой, статьёй, организационным моментом, хотя ещё пять минут назад совершенно не собирался этим заниматься.

Мы с Женечкой провели много прекрасных часов в совместных экспедициях, на совещаниях, на вместе организованных конференциях РГГ. Только после того, как мне удалось поучаствовать в международных официальных программах и понаблюдать за работой в них Жени, я поняла, что он имел в виду в своё время. Тогда, кратко озвучив общую проблему сохранения гусеобразных в России, Женя сказал: «У нас в стране природоохранная биология не считается наукой»! Точнее и короче было не сформулировать. С тех пор мы с Женей съели пуд соли, отстаивая перед охотничьим сообществом и лобби «гусиные интересы». И теперь совершенно очевидно, что именно Женя был первым настоящим природоохранным учёным-биологом в России.

Хотя Женя очень эмоциональный человек, он умел хранить ледяное спокойствие в словесных баталиях с чиновниками от охоты. А когда у меня уже опускались руки, умел поддержать, потому что его оптимизм ничто не могло убить. Жене мы обязаны тем, что в новое издание Красной книги России всё же включены многие виды гусеобразных и куликов, несмотря на чудовищное противостояние охотничьего лобби.

Когда РГГ стала развивать направление авиаучётов со сверхлёгкого самолета, мы натолкнулись на кучу трудностей, иногда возникавших из-за наших же коллег, которые никак не могли поверить, что с самолёта можно что-то увидеть. Женя очень нас поддерживал, помогал разрабатывать и выполнять проекты, и во многом именно его заслуга, что силами РГГ удалось повторить исторический авиаучёт гусеобразных 1990-х годов, налажено сотрудничество с CAFF, Службой рыбы и дичи США, Японией, Китаем, Бельгией и Францией. Как-то в Салехарде мы пригласили Женю посмотреть на самолёт. Женя залез внутрь, с трудом вылез и дал характеристику аппарату: «Мне в плечах маловат».

Женя не мог не подкупать своей по-детски трогательной и искренней радостью от удачно проведённого экспедиционного или совещательного дня, вкусной еды, хорошей статьи… Улыбку Жени помнят рыбаки и охотники в самых удалённых точках Якутии и Чукотки.

Я так и не могу поверить, что его больше нет….

Софья Розенфельд

 

 

Евгений был добрейшим, самым отзывчивым и вдохновляющим лидером, какого я когда-либо знал и вряд ли когда-нибудь ещё узнаю. Мы были едва знакомы, но когда мне выпадало счастье находиться в его присутствии, создавалось ощущение, что он меня хорошо знает, он хотел выслушать меня и показывал, что я ему нравлюсь. Казалось, что он близко знаком со всеми, и что все ему нравились. Я никогда не слышал от него ни о ком дурного слова. Он видел в людях лучшее. Он знал, как вдохновить людей и мотивировал их работать с полной отдачей, часто в экстремальных условиях. Делал он это, неизменно проявляя уважение и ценя усилия других людей. Сам факт того, что он тебя ценил, очень мотивировал и придавал уверенности в своих силах.

Найджел Джарретт (Nigel Jarrett)

*****

Душевный и харизматичный, Евгений соединял в себе безустанную самоотверженность и широкий кругозор с весёлым и спокойным отношением к тяготам полевых экспедиций. Лёгкость, с которой ему удавалось заводить дружбу и строить доверительные отношения с отдельными людьми и большими коллективами, несомненно, была основой для многих его личных достижений и успехов его разнообразных проектов. Я всегда буду благодарен Евгению и буду хранить счастливые воспоминания об интереснейших дискуссиях, которые я вёл с ним у костра и на обшарпанных, но уютных кухнях в заброшенных посёлках на севере Камчатки в 2009 году.

Александр Хелквист (Alexander Hellquist)

*****

Планов громадьё! Это, конечно, была особенная черта Женечки. В его голове одновременно клубилась масса идей и планов, от сиюминутных конкретных решений до грандиозных перспектив глобального масштаба. Как это всё умещалось, не перемешиваясь, в одной голове – многие до сих пор не понимают. Но, несмотря на эту постоянную кипучую активность, у него всегда находилось время для общения с друзьями. От встреч и вечерних посиделок с ним оставались только положительные эмоции, согревающие душу. Особо дорогие воспоминания от общения с Женечкой останутся от совместных экспедиций в Арктику и поездок в дальние тропические страны: доброта, спокойствие, юмор, непосредственность, увлечённость, бытовая несобранность, неизменная готовность «на троих»... Невероятно тяжело всё это потерять!

Сергей Волков

Наши с Евгением взгляды иногда расходились, но мы обсуждали их без негатива и либо находили общее решение, либо пытались понять позиции друг друга и всегда договаривались. Таков был характер этого человека, увлечённого защитника природы и блистательного политика. Эти два качества помогли ему многого достичь за его короткую жизнь. Я всегда с нетерпением ждал встречи с ним – отличным собеседником, который любил всё на свете: природу и древнюю архитектуру, еду и напитки… Я хорошо помню, как мы установили первый спутниковый передатчик на кулика-лопатня в Мейныпильгыно. Когда птица улетела, Женя провозгласил, что «настало время отпраздновать». Появился копчёный лосось, хлеб и всякая другая снедь, нашли корягу и соорудили стол на вездеходе. Неожиданно возникла бутылка водки: надо пожелать лопатню счастливого пути! Было видно, что Женя был счастлив и тому, что мы пометили птицу, и тому, что могли это отпраздновать! Когда Женя был хозяином, он делал всё, чтобы его гости наслаждались угощением так же, как и он, даже если на следующий день болела голова…

Найджел Кларк (Nigel Clark)

 

Какой хороший и добрый человек! Я помню его только с лучшей стороны! В памяти навсегда остались его слова: когда мой пёс Пако всегда пытался убежать вперёд в нашем парке в Бремене, Евгений сказал: «В этом его миссия».

Стефани Хермсен (Stefanie Hermsen)

*****

Евгений всегда был впереди – на бесчисленных международных встречах, где он представлял свою страну или более широкое природоохранное сообщество, на работе в поле и в пабе с друзьями. В любое дело он вкладывал всю душу, он всегда вдохновлял нас и навсегда останется примером для подражания.

Баз Хьюз (Baz Hughes)

 

В середине мая 2002 года я встретился с Женей в Москве, и его харизма сразу меня покорила. Несмотря на внушительную фигуру, манера общаться у него была мягкая и интеллигентная. Меня завораживали его истории о приключениях в Арктике. Женя смог претворить в жизнь то, к чему любой другой даже не стал бы подступаться. Для меня это было настоящим открытием. До сих пор для меня остаётся загадкой, как ему удалось, пустив в ход своё обаяние, посадить нас на один самолёт, потом на другой и, наконец, на вертолёт, доставивший нас до удалённого посёлка на северном побережье Чукотки. Женя глубоко любил Арктику и её людей, и в душе он был первооткрывателем. Он получал удовольствие от общения и с охотниками-промысловиками, и с учёными, и с губернатором Чукотки. И к каждому имел свой подход. Его способность устанавливать отношения с людьми напомнила мне слова Р. Киплинга: «Останься прост, беседуя с царями, Будь честен, говоря с толпой». Я навсегда запомню лето 2002 года, проведённое с Женей на Чукотке, наши многочасовые беседы о природе этих чудесных мест, поездку по замёрзшему озеру Нешкан на собачьих упряжках, которыми управляла пара не совсем трезвых чукчей... Его мягкое одобрение и ироничный взгляд на мир помогли мне делать то, что казалось невозможным. Он во многом меня изменил. Своим примером он показал, что никогда не надо сдаваться, что всегда можно найти путь вперёд.

Крис Келли (Chris Kelly)

 

Я благодарен за те немногочисленные, но памятные моменты, которые я мог разделить с Евгением. Он был выдающейся личностью, великим орнитологом и самым талантливым проводником идеи комплексного подхода к охране птиц на пролётных путях. Он сразу поразил меня своей теплотой, остроумием и постоянным заразительным оптимизмом.

Хильгер Лемке (Hilger Lemke)

*****

Я не принадлежу к тем, кто Женю знал близко, но у меня сохранились самые тёплые воспоминания о нём, как о прекрасном орнитологе и человеке. С 1980-х до начала 2000-х гг. я жила и работала в Узбекистане, собирая материалы по птицам, которые складывались в копилку без публикаций. После какой-то орнитологической конференции Женя пригласил меня в Рабочую группу по гусеобразным Северной Евразии, и, благодаря ему, я подготовила и опубликовала тогда ряд статей по мраморному чирку, савке, пеганке и огарю, по пролёту и зимовкам гусей... Он вывел на нас специалистов по гусю-пискульке из Финляндии и помог с получением гранта на изучение зимовок водоплавающих птиц в Узбекистане, благодаря которому мы «открыли» зимовку серого журавля на границе с Афганистаном, посчитали там пискулек, нашли зимующих стрепетов и много всего интересного. В моей памяти он остаётся прекрасным орнитологом, великолепным организатором и просто замечательным Человеком.

Елена Крейцберг

 

В июне 2009 года мы были в экспедиции на севере Камчатки. Мы разбили лагерь на Каюме, к югу от Оссоры. Лодка должна была забрать нас, чтобы мы могли добраться до аэропорта в Петропавловске. В день отбытия мы упаковали палатки, но лодка так и не появилась; весь следующий день мы тоже прождали зря. На третий день улетал наш самолёт... И тут Евгений, по счастью оказавшийся в Оссоре, начал проявлять свой организаторский талант. Чтобы мы успели на самолет, лодка должна была забрать нас в полдень. Местные рыбаки, как и ожидалось, опоздали. И Евгений убедил местного мэра задержать рейс на час! Но мы всё равно не успевали, и тогда Евгений начал занимать пилотов беседой о спутниковых передатчиках, показал им передатчик с чайки, который им передали местные охотники. Эта беседа дала нам ещё час, и в конце концов нас привезли на машине прямо к самолёту. Мы поднялись на борт – без досмотра, в мокрой одежде, с ружьём и ножами. Евгений закончил свой увлекательный рассказ, и самолёт взлетел – вместе с нами...

Йохен Диршке (Jochen Dierschke)

Мы впервые познакомились в начале 1990-х годов, когда Евгений стал активным сторонником Азиатско-Тихоокеанской Стратегии по охране мигрирующих птиц, а я тогда был её координатором. Дальновидные советы Евгения были чрезвычайно важны для преодоления сложностей при общении с российскими властями от Чукотки до Якутии и Москвы, для организации их участия во встречах и совместных исследовательских проектах. Позже Евгений сподвиг всех нас приложить невероятные усилия, чтобы привлечь Арктический Совет к стратегической роли в содействии охране мигрирующих птиц посредством Инициативы по мигрирующим птицам Арктики. Мы разделяли особый интерес к охране мигрирующих птиц Центрально-азиатского пролётного пути. Мы провели много времени в поисках путей развития международного плана действий, стать свидетелем реализации которого Евгению было не суждено...

Помню, с каким блеском в глазах он передавал мне очередной выпуск «Казарки» – журнала, которым он очень гордился.

Евгений был дорогим другом. Он был всегда полон жизни и радости. Давайте удвоим наши усилия, чтобы вместе сделать то, что Евгений мечтал сделать для охраны мигрирующих водоплавающих птиц и их местообитаний – а ведь это весьма серьёзная проблема в наши нестабильные времена. Но если Евгений и научил нас чему-то, так это тому, что было бы желание, а возможности найдутся!

Тейдж Мундкур (Taej Mundkur)

 

Я впервые встретил Женю в Анадыре в 2005 году. С самого начала нельзя было оставаться равнодушным к его внушительной фигуре, невероятному аппетиту, любви поговорить и умению играть на гитаре, его харизме и широкому кругозору, который не ограничивался орнитологическими исследованиями и охраной этого удалённого региона. Мы неделями бродили по диким просторам. Средства передвижения там разительно отличались от того, к чему мы привыкли: помимо больших и маленьких самолётов и вертолётов, мы (незаконно) использовали транспортные суда и китобойное судно. Но особенно увлекательными были поездки на вездеходе. Однажды нам предстояло преодолеть 110 км, но выехали мы ближе к вечеру. Почти все пассажиры расположились на крыше этого монстра. После нескольких часов езды от искры, вылетевшей из выхлопной трубы, загорелась куртка известного исследователя куликов из Москвы. Когда огонь потушили, все спрятались внутри и легли на бочки с дизельным топливом. Незадолго до полуночи в вездеходе сломалась какая-то ось. Пока ремонтировали, остальные развели костёр и пожарили бекон. Угадайте, кто был главным по еде?! Ещё через два часа мы стояли перед рекой Гычмыткукуул. Да-да, Гычмыткукуул. Вездеход пересёк реку шириной в несколько сотен метров. На другом берегу мы зааплодировали, как некоторые делают, когда приземляется самолёт. Через полтора часа, время было уже за полночь, загорелся моторный отсек. Потом мы разбирались с малыми веретенниками, которые здесь принадлежат к отдельному таксону anadyrensis. Рано утром сломался осевой подшипник вездехода...

Мы вернулись в Анадырь вовремя и в хорошем настроении, хотя и слегка уставшие. Вернулись в столицу Чукотки и другие участники экспедиции. Один из них спросил Женю, как прошла поездка. «Отлично! Важные и интересные результаты. Всё прошло, как и ожидалось».

Том Ноа (Tom Noah)

 

Я впервые лично познакомилась с Женей в конце ноября 2015 года, на конференции Рабочей группы по гусеобразным Северной Евразии в Салехарде, где он очень радушно меня встретил – как и всех остальных. Но ещё до этого он пригласил меня в оргкомитет конференции. А вскоре он просто ошеломил меня, спросив, не хочу ли я поехать изучать гусей на Чукотку – это было замечательное приглашение!

За день до моего отъезда из Мейныпильгыно в 2016 году Женя организовал мне поездку на побережье моря, к местным рыбакам, занимающимся ловлей лосося. Я провела с ними полдня, пока они работали, а потом они пригласили меня поужинать. Женя сам отвёз меня на промысловый пункт и забрал оттуда. Этот маленький, но такой особенный жест стал для меня олицетворением его великодушия и доброты. Тёплый, гостеприимный, всегда в весёлом настроении, непревзойдённый менеджер и дипломат, не говоря уже об учёном и оптимисте. Я была поражена, обнаружив столь разнообразные черты в одном человеке, невероятном, но в то же время вполне земном! Ко мне он был чрезвычайно щедр и добр… и терпелив. Где-то там он всё ещё ждёт один из отчётов о моих полевых исследованиях в Мейно…

Марджери Боусфилд (Marjorie Bousfield)

Нам не дано знать, какое впечатление окажет на нас смерть человека, пока этого не случится. Обычно это вызывает глубокую печаль, но весть о кончине Евгения была сравнима с ударом бейсбольной битой. Наверное, потому, что он был таким живым и занимал такое большое место в нашей жизни. Евгений был несомненным лидером в деле охраны природы в России и в мире, отличным учёным и практиком, умелым тактиком, дипломатом и товарищем. Он чувствовал себя как дома и в тундре, и на правительственном совещании. Он щедро делился своим временем и знаниями, и работа с ним была обогащающим опытом. Больше всего мне запомнилось упорство Евгения. Даже когда казалось, что ситуация безвыходная, он никогда не сдавался. Он думал нешаблонно и всегда мог найти решение проблемы наиболее быстро и эффективно. Как можно этим не восхищаться? Несколько раз, когда наши взгляды и мнения расходились, Евгений прибегал к своему удивительному дару убеждения, чтобы изменить мою точку зрения. Он делал это с таким обаянием и изящностью, что я всегда с ним соглашалась. И обычно он оказывался прав!

Однажды на Чукотке мы приплыли на маленькой лодке к берегу и обнаружили там следы старой охотничьей стоянки с какими-то костями вокруг костра, скорее всего, моржовыми. Евгений сказал, что костру могло быть несколько сотен лет и, возможно, с тех пор туда не ступала нога человека – ближайшие поселения были в сотнях километров. Это был удивительный момент: я поняла, как мне повезло там оказаться и, благодаря Евгению, ощутить перспективу пространства и времени.

Дэбби Пэйн (Debbie Pain)

Когда я впервые встретил Евгения, он позвал меня присоединиться к нему в сплаве на байдарках на 120 миль вниз по чукотской реке в поисках пискульки. Тогда эти гуси считались более уязвимыми, чем кулик-лопатень! Нас должны были забрать чукотские рыбаки в труднодоступном устье реки. Они опаздывали на десять дней, а мы только что съели последнюю оставленную про запас луковицу. Зато я мог рассказать друзьям столько историй: о медведях и самогоне, о чукотском гостеприимстве и о многих новых птицах. Мы даже прокатились на санях по очень хрупкому морскому льду, сидя на большом мешке с добытыми охотниками гагами-гребенушками.

Евгений стал мне хорошим другом, и мы через многое прошли вместе. Та поездка стала самым большим приключением в моей жизни. Для меня было честью, когда он пригласил меня во вторую экспедицию, на этот раз по поиску кулика-лопатня на Камчатке. Для меня каждый день, проведённый с Евгением, памятен и дорог. Он встречал меня широчайшей улыбкой и до боли в ребрах крепким объятием. Я всегда надеялся когда-нибудь вернуться с ним на Чукотку, и эта мечта останется со мной навсегда.

Фил Палмер (Phil Palmer)

 

 

 

Евгений был единственным в своём роде, потому что мог видеть то, чего другие не видят. Он замечал мельчайшие детали в природе, буквально «читая» то, что его окружало. Он чувствовал себя в своей тарелке, стоя по колено в грязи и выступая с пленарным докладом. Он умел работать с представителями разных культур, носителями разных языков, всегда находил точки соприкосновения.

Евгений обладал неисчерпаемой энергией, сильным характером и замечательным чувством юмора. Я запомню его поющим с Еленой за столом, говорящим прочувственную речь, приславшим мне фотографии шиншилл, разливающим бутылку водки, носящим шапку из меха росомахи, заставляющим меня съесть замороженную лошадиную печень, посылающим мне долгожданные вести из поля, подарившего мне такое красивое печенье в виде кулика-лопатня, что мне жалко было его есть... Я узнала, что пустые бутылки на стол не ставят, и что мне вовсе не хочется попробовать содержимое желудка оленя, хоть это и деликатес...

В нашу первую поездку в Индию мы поехали смотреть птиц. За час мы увидели пару десятков видов, и пора было уходить. Евгений мягко настоял на том, что нужно остаться, и мы с ним остались вдвоём, хотя опаздывали на встречу, поднялось солнце, и стало нестерпимо жарко. И вдруг красная молния сверкнула около цветущего куста, и я забыла о жаре и опоздании. Это была крошечная изящная малабарская нектарница, которую я, скорее всего, больше никогда не увижу. Жестом он указал на неё и сказал: «Видишь, ради чего стоит немного потерпеть?». Таким он был: он помогал увидеть то, что действительно важно.

Кортни Прайс (Courtney Price)

Летом 2018 года Евгений и Лена присоединились ко мне в тщетных попытках найти кулика-лопатня на Аляске. Мы жили в бараке Службы рыбы и дичи США в Коцебу, где в первый же день повар заявил, что помимо необходимости отказаться от алкоголя, нам придётся на неделю стать вегетарианцами. Евгений очень уважал другие культуры, живо интересовался ими и, возможно, решил отнестись к этому как к очередной местной странности. Но в России слово «экспедиция» чётко ассоциируется с мясом и алкоголем, такими же непременными атрибутами работы «в поле», как резиновые сапоги и бинокль. Это как пойти на рыбалку без удочки... Новая реальность вскоре начала вызывать дискомфорт. «А где мясо?» – прошептал мне Евгений во время ужина из круп и овощей с ароматными специями. Возможно, он поделился своими страданиями только со мной, единственным в экспедиции американцем, говорящим по-русски, или перешёптывался и с другими по-английски, я не знаю. Евгений был тактичен. На обратном пути в Анкоридж мы решили вместе перекусить. Когда подошёл официант, Евгений отмахнулся от меню, даже не взглянув на него. «Принесите мне блюдо, в котором больше всего мяса», – сказал он с улыбкой, но в голосе его чувствовалась безотлагательность просьбы...

Важнейшей чертой его характера, позволявшей ему быстро сходиться с самыми разными людьми, была его способность сохранять чувство юмора и видеть свет даже в самых беспросветных ситуациях.

Джонатан Слэт (Jonathan Slaght)

 

Евгений был очень важен и для тысяч птиц, и для множества людей. Мы, норвежцы, работая с ним с начала 1990-х годов над сохранением пискульки, благодаря ему узнали много нового о России и русской культуре. Даже когда мы застряли в таймырской лесотундре без транспорта, почти без еды, не найдя ни одной пискульки, он не терял оптимизма и чувства юмора. Мы всегда будем вспоминать о нём с любовью!

Томас Аарвак (Tomas Aarvak)

Женя Сыроечковский – человек дающий. Не берущий, а дающий. Есть такой редкий тип людей.

Сегодня уже приходится говорить о нём – был. В прошедшем времени. В прекрасном прошедшем времени, когда он был.

Женя умер. Очень многим людям приходится думать, как с этим жить теперь. И не только родным, семье и друзьям. Многим, для которых он создавал среду, создавал цель, рабочее место, в конце концов. Женя – географ, биолог, директор Русского общества сохранения и изучения птиц, координатор великого числа природоохранных проектов. Сохранять и восстанавливать – таким оказался его путь. Он тратил всего себя, всю жизнь на то, чтобы давать что-то миру, сохранять что-то для нас. Женя постарался оставить после себя заповедники и природные парки, спасённые виды животных и научные работы. Как водится, «не благодаря, а вопреки».

Он был борец. Его жизнь сложилась достойно. Она ему удалась.

Сегодня его друзья и единомышленники в растерянности. Совершенно непонятно, как дальше… Надеюсь, нам удастся продолжить, не испортить и довести до реализации все Женины начинания.

И нам всем будет очень не просто справиться с тем, что он брал на себя один.

Женя – светлый, тёплый, талантливый, яркий человек.

Для меня он был не только другом, он был проводником из мира искусственного и фальшивого в мир живой и настоящий.

Андрей Максимов

Женино сердце всегда принадлежало крупным птицам – конечно, гусям! Тем более, в случае чего их ведь можно и съесть… Много лет назад Карл Митчелл, организатор 2-й конференции Международной группы специалистов по гусям, попросил меня подвезти Женю из аэропорта. Когда мы добрались до Мартин Мере, где проходила конференция, Женя с ужасом обнаружил, что у него в чемодане разбилась бутылка водки. Я помогал ему сушить вещи, и запах в гостиничном номере стоял впечатляющий. Вторая бутылка выжила, но протянула недолго, лишь одну ночь… С тех пор прошло много гусиных конференций, где мы с Женей докладывали о результатах наших совместных экспедиций в Русскую Арктику, и ещё больше неформальных встреч с обильными возлияниями, где мы обсуждали эти результаты. Позже, когда мы обратили свой взор на куликов и сосредоточиличь на лопатне, мы многократно встречались и в разных азиатских странах.

Его любовь к гусям, тем не менее, никогда не угасала. Да и за проект по кулику-лопатню он поначалу брался неохотно – ведь это не гусь! Будучи непревзойдённым стратегом и дипломатом, в 2000-х годах Женя ухитрился профинансировать экспедицию по поиску мест гнездования кулика-лопатня за счёт средств, выделенных японскими организациями на изучение гусей. А когда «гусиное» финансирование иссякло, он нашёл возможность использовать «сэкономленные на лопатне» средства для экспедиционных работ по гусям… Я никогда не забуду, как на Ваамочке мы загнали и поймали 50 белолобых гусей и 5 гуменников, чтобы надеть на них зелёные ошейники, не имея при этом никаких транспортных средств, кроме байдарок. Во многом он был для меня примером для подражания, и я научился у него многим навыкам, важным для международной природоохранной деятельности.

Мы побывали с ним вместе в 18 странах, и я был готов ещё долго продолжать их список. И никак не ожидал, что мне придётся писать эти слова. Я слишком рано потерял очень близкого друга. И я глубоко убеждён, что Женя хотел бы, чтобы мы продолжали его дело и следовали по проложенному им пути, по пути взаимопонимания между народами и культурами, по пути мира между людьми и природой.

Кристоф Цоклер (Christoph Zöckler)

Использованы выдержки из воспоминаний о Е. Е. Сыроечковском, опубликованных на английском языке в Spoon-billed Sandpiper Task Force News Bulletin, No 26 (March 2022) и в Goose Bulletin, No 28 (November 2022), а также в группе «Памяти Евгения Сыроечковского» на Facebook.

Фото Е. Лаппо, Г. Киртаева, М. Иванова, А. Максимова, А. Поповкиной, О. Покровской, Е. Коблика, В. Яковлева, С. Чан (S. Chan), Т. Аарвака (T. Aarvak), К. Прайс (C. Price) и из семейного архива.